Литература и театр. Задача литературы – заставлять и учить человека видеть. Читательское воображение (наряду с опытом и умом) та смазка, которая помогает движению глаз по строчкам. Театр может выполнять две функции. Он может обслуживать нужды хорошей литературы, помогая наглядными сценическими действом и антуражем погружаться в мир, создаваемый писателем. Но театр вправе и отказаться быть только слугой литературы. Наделяет его этим правом его неповторимая специфика, прежде всего – сцена, подмостки как единственное жесткое место действия. В ограниченном, но не детерминированном пространстве театра режиссер вправе предлагать зрителю какой ему надо антураж и эффекты для осуществления своего замысла. Режиссер – хозяин и властелин (сценического) пространства и хотя бы в силу этого волен отказаться от навязываемых традицией «классических» решений. Зрителю, особенно зрителю, воспитанному на хорошей литературе, когда он сидит в зале, не нужно следить за текстом, чтобы «домысливать», воображать. Он приходит в театр вовсе не обязательно за повторением литературного опыта. Этот опыт наличествует в нем, он может когда угодно вернуться к нему, по-новому воспроизвести его, но в театре он хочет видеть воплощение идеи пьесы или рассказа средствами театра. В этом смысле театр может быть независимым от литературы, самостоятельным видом искусства. В кинематографе, где в распоряжении режиссера весь арсенал средств, способных создать среду, антураж, фон произведения, новшества и эффекты переложения не так впечатляют. Напротив – там больше ждешь и рассчитываешь как раз на дубликацию жизни, воссозданной в литературном произведении.

Другое дело – театр.  

 

Из неспособности адекватно дублицировать живую жизнь, присущей ему, как раз и следует, что театр может и должен развивать и интерпретировать жизнь, отраженную в литературном произведении, доступными и присущими только ему средствами. Причем зрительское воображение получает здесь неожиданное применение, функцию, столь отличную от его функции при чтении. Скупость, даже бедность декораций, или их несхожесть с тем, что в жизни служит неотменимым и необходимым вещественным антуражем разных ситуаций, стимулирует сознание на другое прочтение фабулы. Помощником этого прочтения является воображение, додумывающее, доделывающее мир спектакля, соучаствующее в его создании. (После просмотра «Митиной любви» в Гоголь-центре.)